Восхождение в Китай

by alware               

  Мы переночевали близ Оша в доме нашего русского водителя Александра. Этот беспокойный, полный энергии человек рассказал нам столько всего за время нашего совместного пути: про свою жену и любовницу, про свои археологические находки и о том, что ему совсем не нравится жить в Киргизии, но он не хочет уезжать, потому что здесь, в этом крае, богатом историей многих тысячелетий, можно делать раскопки хоть через каждые сто метров. Ведь с древнейших времен эту территорию населяли неандертальцы, потом разумные люди каменного века, оставившие здесь наскальные рисунки, позднее, сменяли друг друга на этой земле, скифы, усуни, белые гунны, сасаниды, тюрки, и, наконец, киргизы, появившиеся здесь уже довольно поздно. Через эти земли так же проходил шелковый путь.

  Наутро мы вышли на дорогу. Оставляя позади равнину, мы снова поднимались все выше в горы. От Оша оставалось каких-то 200 км до заветной границы. Чем дальше мы ехали, тем меньше  становилось попутных машин. Но тогда мы еще не знали, чем это нам грозит.
Надолго застряв в каком-то поселке, мы в конце концов застопили дальнобойщика. Однако по прошествии двух часов водитель остановился где-то на склоне горы рядом с придорожной кафешкой и сказал, что вечереет, и потому дальше он сегодня не поедет, чего и нам не советует — опасно, мол. Но мы не слишком большое значение придали его словам, к тому же, ночевать тут было решительно негде, с подъемом в горы сильно похолодало, и наша летняя палатка не спасла бы нас. Через некоторое время (мы еще не успели замерзнуть) нас подхватила фура с двумя узбекскими ребятами, которые ехали в Ишкертам — так назывался погранпункт, бывший так же и нашей целью.


  По обе стороны дороги, повсюду, куда только добирается взор, простираются снежные вершины, озаренные умиротворяющим золотисто-оранжевым светом заходящего солнышка, они переливаются всеми оттенками теплого спектра. Теперь я понимаю Николая Рериха и понимаю, что писал он гораздо более реалистично, чем мне раньше это казалось. Наверное, ничего красивее я еще не видела в жизни.

by Надежда Семенцова               

  Затем наступает ночь, восходит луна, освещая наш извилистый горный путь. Она то прячется, то появляется опять с новым поворотом. Сияют звезды и снег. Ах, как прекрасно было наблюдать из окна теплой кабины за всем этим спектаклем, что вечно разыгрывает для нас природа! И как ужасно было бы стать его участником там, снаружи. Тогда я даже представить не могла, что уже через несколько часов нам это предстоит.

  Я очень-очень не люблю холод, но почему-то так вышло, что вот уже второй месяц только и делаю, что передвигаюсь по снегам, хоть это совсем и не входило в мои планы. Подумать только, ведь я действительно наивно полагала, что как только мы достигнем Узбекистана, сразу станет тепло, и будет становиться все теплее по мере нашего продвижения дальше, на юг! По большому счету, так и произошло: когда мы приехали в Узбекистан, там было очень тепло, пускай, и всего один день, но я уже радостно стала строить планы, как на днях почтой отправлю домой за ненадобностью свой тяжелый зимний спальник, а заодно и большой рюкзак. Но судьба подкинула другой вариант. На следующий же день пошел снег. А вскоре, нам пришлось совершенно изменить направление своего движения — вместо юга на восток, навстречу горам и снегам Тянь-Шаня.

  Мы миновали последний на пути поселок — скопище золотистых огоньков на фоне ночной синевы. Там стояло множество фур на ночевку. Но мы продолжали свой путь. Внезапно дорога стала совсем прямой и горы куда-то пропали, похоже было, что мы въехали в долину. Очень скоро дорога превратилась в узкую колею посреди снежного поля, шириной достаточной лишь для одного грузовика, и мы стали двигаться совсем медленно. Навстречу ехала фура, и наш водитель вынужден был сдать на обочину, чтобы пропустить ее. С усилием машина снова вернулась в колею и мы поехали дальше. Все чаще, вдоль этой колеи нам попадались фуры. Они стояли на обочине порой почти вплотную, порой в полукилометре одна от другой. "Сколько же их здесь, двадцать, тридцать, пятьдесят? Почему они тут стоят? Боже, но мы же не встанем вот так, нет? Ведь мы едем, ведь у нас же все хорошо"... Такие мысли крутились в моей голове, но озвучивать их не хотелось.

  Вскоре машина заглохла, потом завелась, проехала несколько метров и снова заглохла. "О нет, неужели и с нами это тоже произошло?!", — возопил мой ум.

— Что случилось? — спросили мы.

— Солярка замерзла.

— Сколько же градусов, что она замерзла?

— Сорок, — был короткий ответ.

  Ребята вышли на улицу, Славик последовал за ними, а я сидела в машине и радовалась, что я девушка и поэтому мне не надо тоже туда идти — все равно я ничем не смогу им помочь. Через какое-то время я все же выбралась наружу, чтобы пописать и разведать обстановку. Сильный ветер гулял по равнине, светила полная луна (вообще-то про луну я не помню точно, но все было для меня таким значительным и зловещим в ту ночь, что теперь мне кажется, что луна была полной). Наши водители подкладывали под топливный бак горящие покрышки и время от времени пробовали завести машину, но все было тщетно.

  Это был один из тех считанных моментов во всем путешествии, когда мне по-настоящему стало страшно. Страшно застрять на всю ночь в сорокаградусный мороз в этом снежном поле на высоте 3500 м, в километрах от какого-либо жилья. Но именно это и произошло.

  После двух-трех часов бесплодных попыток растопить солярку было установлено, что замерзла какая-то трубочка, до которой они так и не смогли добраться. Все стали устраиваться на ночлег. Ребята достали свои цветастые узбекские одеяла и предложили нам. Мы отказались — у нас были теплые спальники, а у них только эти одеяла. Несмотря на то, что газ тоже стал замерзать, Славик все же зажег нашу горелку. Несколько часов она работала и, наверное, немного грела воздух. Завывал ветер. Я залезла с головой во всей одежде, сняв только куртку и ботинки, в два своих спальника — летний и зимний. И было в общем-то неплохо, вот только ступни мерзли невыносимо. Поэтому приходилось спать вполглаза и все время тереть ноги друг о друга. Это почти не согревало, но все же разгоняло кровь и давало почувствовать, что ноги у меня все еще есть.

by Alexander Belenkiy               

  У страха глаза велики, но все оказалось не так уж плохо, как представлял мой ум. Наутро мы увидели, что стоим в длинной очереди таких же несчастных. И все началось снова: водители копались под машиной, пытаясь разогреть ту трубочку, а мы сидели в кабине. Вскоре на дороге показалось множество фур. Все те опытные и осторожные дальнобойщики, кто остался в деревне на ночлег, теперь ехали на границу. А значит, для нас спасение было уже близко, но, увы, не для наших водителей. Мы ничем не могли им помочь и, распрощавшись, сердечно поблагодарили их и пожелали удачи. Нужно было продолжать путь.
Нас сразу же подобрал дружелюбный пожилой таджик. Он и рассказал, что это место, где мы застряли, прозвали долиной смерти — немало дальнобойщиков погибло здесь в подобных ситуациях.

  Кругом расстилался ослепительно-белый ковер, вдали виднелись белоснежные остроконечные вершины, и над всем этим первозданно-чистым великолепием в голубом небе ярко светило солнце. Я восхищалась пейзажем, и наш попутчик сказал, что на его родине гораздо красивее. Сказано это было очень убедительно, и я даже слегка пожалела, что наш путь не завел нас в Таджикистан.

  Уже через час езды со скоростью 30 км/ч, мы достигли долгожданной конечной точки нашего пути. Но радость была недолгой — мы поняли, что граница закрыта до понедельника, у китайцев, видите ли, выходной. Это была единственная в мире виденная мною граница,                                                                                                                                                                       закрывающаяся на входные дни! Было субботнее утро.

  Перед нами простирался Ишкертам, настоящий город дальнобойщиков. Огромная стоянка вся вплотную уставлена фурами. Вокруг нее рассеяно множество вагончиков — импровизированных гостиниц, каждую из которых обслуживала киргизская или узбекская женщина: готовила гостям еду, топила печь и стелила на полу постели. В одном из них мы и нашли себе приют за 7$ или 10$ в день, точно не помню. Помню только, что долго торговались и в конце концов нашли вагончик на самом краю поселка, где заправляла пожилая не слишком радушная киргизка. Наверное, поэтому, кроме нас, у нее был всего лишь один постоялец, тогда как в других вагончиках не было свободных мест.

  Сидеть внутри вместе с угрюмым соседом киргизом, смотрящим телек, было грустно, поэтому весь день мы гуляли. Признаться, за время нашего (пускай, не слишком долгого) пребывания в стране, у нас так и не случилось настоящего общения ни с одним киргизом, подобно тому, как ранее не произошло этого и с казахами. Поверхностные разговоры с водителями во время автостопа — вот, в общем-то и все, чем ограничивались наши с ними контакты. Эти люди, будто бы, закрывались, отгораживались от нас, чужаков, не пуская в свой мир, не проявляя по отношению к нам ни интереса, ни участия. Вообще, о казахах и киргизах, которые весьма похожи друг на друга, у меня создалось впечатление не очень-то благоприятное: мне они показались, прощу прощения, весьма посредственными, ограниченными и корыстными людьми. Но это лишь мое, довольно поверхностное впечатление. С другой стороны, я допускаю, что в их глазах я должна была выглядеть еще большей дурой — ну кто еще потащится с рюкзаком, зимой, без денег, черти куда? Обычно, во время путешествий, меня больше всего интересует не природа или архитектура, а именно люди с их устремлениями и повседневной жизнью, обычаями и культурой. Но здесь, все было иначе: у меня так и не проснулся интерес к этой нации, что, впрочем, было взаимно.

by Славик Асанов               

  Если пройти от нашего временного дома несколько метров и спуститься с холма, на котором располагался аул, можно было дойти до полузамерзшей реки. В седине своего течения она пробивала лед бурным потоком, играючи журча в камнях. Мы провели тут много времени: брели вниз по течению реки, ходили по тонкому льду, окаймлявшему ее и любовались красно-коричневыми скалами, карабкались на гору. Прямо над нашими головами пролетел огромный орел.

  Я подружилась с одной гостеприимной и жизнерадостной узбекской хозяйкой, чей домик был полон гостей. Она попросила научить ее готовить борщ, который, как оказалось, здесь все очень любят. Свеклы во всем поселке не нашлось, поэтому я приготовила щи — просто сварила свежую капусту с морковью и мясом. А хозяйка сварила традиционный лагман. Поужинать к ней пришла большая компания таджиков. Сначала она подала щи. Кастрюля была небольшая, поэтому каждому досталось лишь по тарелочке. Гостям так понравился "русский суп", что они запросили еще, но когда был предложен лагман, отказались и снова стали требовать "русскую еду". Мне было очень неловко и перед дальнобойщиками, что недостаточно сварила супа, и перед хозяйкой за то, что ее еду из-за меня отвергли. Но ведь я не знала, что готовлю на такое количество людей и не ожидала, что моя стряпня так придется по вкусу. Хозяйка с виду не расстроилась и, когда пришло время мне уходить, тепло  распрощалась со мной, заключив в объятия. Надеюсь, она научилась готовить "русский суп" и борщ тоже и теперь потчует ими своих гостей.

  Быт здесь очень суровый, и я не завидую тем женщинам, кто здесь живет: длинные мрачные вагончики, постоянные морозы, туалет на улице в виде простой ямы, огороженной листами железа, одежду стирать нужно руками в тазу и так же мыть посуду, никакой горячей воды и водопровода, оледеневшее белье на веревках, каждый день готовить еду и печь хлеб на 5-10 человек и всячески ухаживать за ними. Какие жизненные трудности должны были заставить этих людей заняться такой работой? Моя узбекская подруга говорила, что очутилась здесь после того, как овдовела. Кажется, сейчас у нее здесь даже появился любовник. С другой стороны, возможно, только для меня, жительницы города, все это выглядит так ужасно. По большому счету, подобная жизнь не слишком отличается от обычной деревенской жизни, только похолоднее и готовить надо не своей семье, а чужим людям. Хотя, как я понимаю, теперь они стали не такими уж чужими, ведь у каждой хозяйки здесь свои постоянные клиенты.

by Alexander Belenkiy               

  Утром понедельника мы сразу направились к погранпосту, находившемуся всего в нескольких стах метрах. Киргизские пограничники удивили меня тем, что до сих пор носят советскую форму. Я даже хотела пошутить с одним из них по поводу пятиконечной красной звезды на его шапке, но сдержалась, дабы не навлекать на себя лишних проблем — такие ребята шуток обычно не любят. Беспрепятственно пройдя все формальности, мы запрыгнули в попутную фуру.

  С грустинкой в сердце покидая Киргизстан, мы оба чувствовали огромное желание когда-нибудь снова сюда вернуться. Киргизия навсегда останется для меня прекрасной страной лошадей и гор.

  В 9 утра на китайской границе еще все спали, и нам пришлось битый час околачиваться у
ворот. Добравшись до главного здания, все мы заполнили какую-то форму и вместе с паспортом сдали в окошко. Но назад паспортов не получили. Вместо этого через некоторое время пограничник попросил всех нас покинуть помещение и подождать снаружи. Едва открывшись, они уже закрывались на какой-то перерыв. Тут моему терпению пришел конец — мало того, что нас заставляют постоянно ждать, отняли паспорта, так еще и выгоняют на холод! Я сказала, что никуда не пойду отсюда, что снаружи холодно.

  Мы с китайцами, конечно, друг друга не понимали, они привели того, кто хоть мало-мальски мог связать несколько английских слов. И он объяснил, что паспорта нам отдадут позже, что сейчас они закрываются и мне нужно покинуть здание и подождать вместе с водителями в кабине фуры. Кое-как меня выманили оттуда. От водителей мы узнали, что сегодня — здесь первый день введения какой-то новой системы. И что мы поедем все вместе на пункт досмотра, который находится внизу, в долине. После нескольких часов ожидания в кабине, а затем очередной неясной волокиты нас определили в фуру к смуглому неприветливому водителю, совсем не говорившему по-русски, как выяснилось позже, он был уйгуром. Мы очень-очень медленно стартовали, была сформирована колонна из 20-30 фур, руководимая двумя китайским товарищами с красным флажками, у которых, по всей видимости, и были наши паспорта. За паспорта я изрядно поволновалась — нисколечко не хотелось остаться без документов в чужой и совсем непонятной стране авторитарного, к тому же, режима. Потом был долгий и мучительный с постоянными остановками спуск вниз. Так сильно мое терпение испытывали до этого, разве что, только во время задержания на казахской границе. В самом начале, еще только на въезде в эту страну, уже было понятно, что здесь все очень и очень непросто, что все устроено не для людей, но для государства. Все это попахивало каким-то бредом, и я злилась и медленно начинала ненавидеть этот Китай вместе со всеми его китайцами.

by Alexander Belenkiy         

  Только поздним вечером мы добрались до нового здания пограничного контроля, которое, как бы ни странно это звучало, располагалось в целых 250 км от самой границы, в чистом поле (или, если точнее, в чистой пустыне).

  Вылезая из кабины, мы поблагодарили водителя, но он начал злобно орать, требуя денег. Я, испугавшись, сунула ему 5$, но он не прекратил кричать, требуя больше. Мы ушли. Конечно, согласно просьбе китайских пограничников, он должен был довезти нас бесплатно.

  На пропускном пункте мы провели еще пару часов, чего-то ожидая и прикидывая, как бы остаться тут ночевать. Дело близилось к 12, когда мы, наконец, поняли, что здание закрывается, и, значит, переночевать здесь не удастся, а стоявший у выхода автобус предназначен совсем не для нас, но лишь для служащих таможни. Здесь все было так странно и непонятно, это здание "in the middle of nowhere" (в середине пустоты), ни по-английски, ни по-русски никто не говорил, а мы были такими уставшими после этого наполненного изматывающим ожиданием дня, что совсем растерялись.

  Наше спасение предстало перед нами в виде узбекской тетеньки с дочкой, говоривших по-русски, которые предложили  разделить с ними такси до города, Кашгара. Они приехали сюда за товаром и отлично коммуницировали с местным уйгурским населением. От тетеньки мы и узнали первые сведения об этом народе и о том, что уйгурский с узбекским языком очень похожи. Благодаря ней мы нашли поздней ночью тот самый хостел и переночевали там вместе. На следующий день они решили переехать в гостиницу, мы проводили их, погуляли по рынку и пообедали вместе. Так начался наш китайский крэйзи трип.